Константин Фролов-Крымский
А вот стихотворение, которое Константин Фролов написал в день, когда Россия приняла Крым в свои объятия.
Не напрасно просил я
Старца в нимбе седом...
Мы вернулись, Россия,
В свой отеческий дом.
После долгих скитаний,
После горьких утрат
Исполненью желаний
Я несказанно рад.
И к хуле, и к проклятьям
Я за годы привык.
Наши кровные братья
Наш топтали язык.
Возвышаясь над нами
На холодных штыках,
Поднимали на знамя
Тех, кто проклят в веках.
Я не требую мести.
Этот путь не для нас.
Мы опять будем вместе.
Но, увы, не сейчас.
Раздвоился внезапно
Наш единый поток:
Наши братья - на Запад,
Ну а мы - на Восток.
Ищем место под солнцем,
Каждый путь свой избрав.
А Господь разберётся,
Кто из нас будет прав.
Вновь над нами сияет
Возвращенья звезда.
Мы теперь - россияне!
И уже навсегда!
18.03.2014 г.
Мы однажды вернёмся, Россия
Мы однажды вернёмся, Россия,
Под твои вековые крыла,
От свободы своей обессилев,
Что обчистила нас догола.
От бредовых своих вожделений,
Под кликушеский западный вой
Мы придём и уткнёмся в колени
Непокрытой своей головой.
Побеждая в боях эпохальных,
Об униженных братьях скорбя,
Ты жалела и ближних, и дальних,
Никогда не жалея себя.
Ты несла это бремя отроду,
Как венец из терновых ветвей,
Положив за чужую свободу
Миллионы своих сыновей.
Сколько стоили эти победы
Крови, пота, отваги, труда,
Если с запада – немцы да шведы,
Золотая – с востока – Орда!
Быть бы нам бессловесной прислугой,
С очерствелою коркой в горсти,
Если б ты не надела кольчугу
И не встала у них на пути.
Натерпевшись от «жизни красивой»
По наивной своей простоте,
Мы однажды вернёмся, Россия.
Так бывает у взрослых детей.
В знак раскаянья и очищенья,
Признавая порочность и блуд,
Мы открыто попросим прощенья
За своих бесноватых иуд.
Заигрались народные слуги,
В-одиночку деля пироги!
Сколько лет наши дети и внуки
Раздавать будут наши долги!
Мы укажем своим демократам
Дальний путь в долговую тюрьму.
Лучше быть на Руси «младшим братом»,
Чем холопом в чужом терему.
Мы столы вкусной снедью накроем,
В кубки вина златые нальём,
По былому поминки устроим,
Наши лучшие песни споём.
Нас отрезали и не спросили,
Нужно ль нас от тебя защищать…
И когда мы вернёмся, Россия,
Ты простишь. Ты умеешь прощать.
14.30 29.01.2011
Я с вами церемониться не буду,
В душе заветы прадедов храня.
И вы, предавшись похоти и блуду,
Не ждите снисхожденья от меня.
Все ваши клятвы, канувшие в Лету,
Легко сменились яростью слепой.
Но не пристало русскому поэту
Безвольно пресмыкаться пред толпой.
Увы, как просто выбросить из сердца,
Дарованные нам за сотни лет,
Тугие узы доброго соседства,
Венок совместных радостей и бед!
Как быстро вспоминаются обиды
И забывается своя вина!
Чтоб искупать народ в крови корриды,
Всего лишь тряпка красная нужна.
Когда ж мы осознаем в полной мере,
Ложь из газет глотая на бегу, -
Идёт война! И мы несём потери,
Порой играя на руку врагу.
А он глядит на нас с ухмылкой лисьей,
Внушая нам свой «Высший Идеал».
И льётся кровь в Египте и Тунисе,
И Ливию сметает грозный вал.
«В Европе – рай!» А вы её спросили?
Нужны мы ей, как нехристь в алтаре.
Там сербы просят подданства России,
Испания чуть дышит на одре.
Мы отравились двадцать первым веком,
Не ведая, что мыслим, что творим.
А в этот самый миг за нищим греком
Бредёт с сумой тысячелетний Рим.
Ликует враг, коль брат порочит брата!
Вулкан обид взлетает до небес!
А мы молчим и тупо лезем в НАТО,
И прославляем палачей "СС".
Хотите, я напомню эти строчки,
В учебниках затёртые до дыр,
Как били нас враги поодиночке
И на костях устраивали пир?
Ведь неспроста Россия так сурова,
Хоть вы не помните своей вины.
А в августе две тысячи восьмого
Кто в нас палил с грузинской стороны?!
В предсмертный крик вложив остаток силы
На жесткой перекладине креста,
Я буду рьяно защищать Россию
С отважной беззаветностью Христа.
И если мы не твари, не мазепы,
Нам должен быть понятен важный знак:
Когда нас дружно хвалят их газеты –
Увы, мы что-то делаем не так.
Мы словно в сорок первом под Москвою,
И до победы далеко идти.
Но если Запад кроет нас хулою,
Уверен – мы на правильном пути!
…….
Я чувствую эту трясину
С амвона своей седины.
Всевышний, спаси Украину
От лютой гражданской войны.
Зажжён революцией Киев.
Спит разум, он здесь не в цене.
Несметные жизни людские
Сгорят в этом адском огне.
Воздвигнуты вмиг огражденья.
Кто прав, кто виновен - вопрос.
Страну, что больна от рожденья,
Несложно пустить под откос.
По воле заморского рока
Сцепились на месте святом
Два демона - Запад с Востоком,
По сути, не зная за что.
Ликует гнилая верхушка,
Ладонь потирает ладонь.
Россия, не зри равнодушно
На дьявольский этот огонь!
Тут Запад с улыбкой вампира
Уже не стоит за ценой!
Европа устала от мира,
И нагло грозится войной.
Когда, прорывая плотины,
К нам нечисть ползёт на порог,
Для русского сердца едины
Два слова – Россия и Бог.
От ненависти и от боли,
От жажды одной – убивать
Спаси нас, Россия. Ведь боле
Нам не на кого уповать!
18. 40 13.12.13 г.
«…Да, скифы мы, да, азиаты мы
С раскосыми и жадными очами!..»
А.Блок
Мы не скифы и не азиаты.
(Да простит меня умница Блок).
Наши пращуры были зачаты
На сплетенье вселенских дорог.
В дивных чащах и в сказочных пущах,
У языческих тайных костров,
От сердец, по сосудам несущих
Неуемную, черную кровь.
Мы – славяне. Наш путь изначально
Был неведом, как чрево Земли.
И соседи угрюмо молчали,
И огонь не маячил вдали.
Но остаток сомнений отринув,
По призывному кличу вождя
Мы шагнули во мрак лабиринта,
Свой, нетореный путь находя.
Все премудрости греков и римлян
В свои головы цепко вобрав,
Мы свободу лишь боготворили,
Как источник любви и добра.
И о том помышляя едва ли,
В старой кузнице прошлых веков
Свой особый язык шлифовали
На камнях мировых языков.
То ль везением, то ль невезеньем, –
Как считать, не пойму до конца, –
Но волшебным отравлены зельем
Были дикие наши сердца.
Искрой света, вибрацией звука,
Терпким запахом, криком: «Не трусь!»
Поселилась в них сладкая мука,
Наша боль и спасение – Русь!
В генной памяти всех поколений
Сохранилась под спудом веков
Мука стойкости нашей и лени,
Мука гениев и дураков,
Терпеливости рабской и гнева,
Воспаренья и мерзкой резни,
Мука сытости теплого хлева
И придворной мышиной возни!
И над всей этой скукой и грязью
Вдруг вздымался, чтоб душу спасти,
Храм, украшенный дивною вязью,
И звенящий, отточенный стих!
Словно пламя в чуть тлеющем горне
Раздувая дыханьем мехов,
Наши древние, сильные корни
Обновляли закисшую кровь!
Из нетронутой, девственной чащи,
В ярких бликах небесных лучей,
Сквозь века пробивался журчащий,
Родниковый, хрустальный ручей,
Высшей истиной, добрым знаменьем,
Вечной мудростью, счастьем в бою,
И открытием, и откровеньем,
И спасеньем на самом краю!
Мы умеем трудиться и драться.
И чужого куска не деля,
Мы – славяне, и пусть нам воздастся,
Как в Евангелие, по делам!
Чтобы души не маялись в клетках,
Чтоб огонь в очаге не погас,
И далеким, седым нашим предкам
Чтобы не было стыдно за нас!
1989
Огонь не может быть холодным,
Когда от сердца он зажжен,
Народ не может быть свободным,
Покуда он разъединен.
Для клеветы открыты уши,
И под прикрытием знамен
Ликуют низменные души,
Когда народ разъединён.
И фарисействующих хамов
Щадит подкупленный закон,
Растут дворцы на месте храмов,
Когда народ разъединен.
Что было клято – стало свято,
Цинизм во благо возведен!
Страшнее бомбы «мирный атом»,
Когда народ разъединен!
Озера спят под мертвой тиной,
Пожаром лес испепелен,
Земля становится пустыней,
Когда народ разъединен!
Брат поднимается на брата,
Порывом мести ослеплен,
Кровь – за безумие расплата,
Когда народ разъединен!
Блестят штыки в шеренгах стройных,
Как в глубине былых времен,
Идут неправедные войны,
Когда народ разъединен!
Все это происходит с нами,
А не на том краю земли!
Ложь поднимается на знамя,
А правда топчется в пыли!
Огонь не может быть холодным,
Когда от сердца он зажжен,
Народ не может быть свободным,
Покуда он разъединен!
1989
Срам не коснулся только мёртвых,
Почивших в сырости могил.
По воле Бога или чёрта,
Прими, Блистательная Порта,
Позор фрегата «Рафаил».
Да, мы проигрывали драки —
В бою не знаешь, чья возьмёт,
Порой хватались и за шпаги!
Но чтоб опускать без боя флаги —
Такого не припомнит флот!
Вновь майский день лучи рассыпал,
Барашки волн позолотив.
Другой команде жребий выпал —
И реет одинокий вымпел
Армады целой супротив.
В бескрайних голубых просторах,
Под ветром вантами звеня,
Бриг уходил, но очень скоро
Он был настигнут у Босфора
И взят эскадрой «в два огня».
Не избежать, как видно, свары,
Тут ясно всё, как дважды два.
Бьют в барабаны янычары,
Грозя неверным божьей карой
И не скрывая торжества.
Ну кто, казалось бы, осудит —
Уж больно силы не равны,
Но вдруг — без помыслов о чуде —
Бриг обнажил стволы орудий
Из непокорной глубины!
Какая всё же, братцы, штука —
Честь корабля для моряка!
Пример потомству и наука —
Тот пистолет на крышке люка —
У корабельного виска!
Уже фитиль над пушкой тлеет —
Врагу недолго ликовать!
И пусть от гнева он бледнеет —
Сигнальный флаг на мачте реет:
«Намерен вас атаковать!»
1996
Мне снится сон: тугие луки
Звенят упругой тетивой.
А подле - недруги и други
Сошлись пред сечей роковой.
В туманном саване рассвета
К земле приникла тишина.
И Русь, как тело Пересвета,
Перед броском напряжена.
Кося в предчувствии забавы
Свои бесстыжие глаза,
Сломил конем донские травы
Промеж полков Темир-мурза.
И вои смолкли в ожиданье,
Отдать готовы кровь и пот,
Когда потоки гнусной брани
Выплевывал скабрезный рот.
Хоругви ветром полоскало,
Кольчуги мокли от росы...
И крикнул Дмитрий: «Аль не стало
Сынов достойных у Руси?!
Дерзайте, русичи! Доколе
Терпеть нам этот стыд и срам!
Душа болит – так дайте ж волю
Своим мечам да топорам!»
И тишина вдруг раскололась,
Полки сомкнулись, напряглись,
Когда раздался властный голос:
«А ну-ко, брат, посторонись».
Легко, уверенно, неспешно
Конь вынес в поле чернеца.
И сразу наглая усмешка
Сползла с надменного лица.
Глаза раскосые сверкнули,
И взвившись будто бы от шпор,
Свирепый конь в роскошной сбруе
Понес мурзу во весь опор!
Глупец! Он мчался, предвкушая
Победы скорой торжество,
Но сила правая, святая,
Уж предрекла судьбу его!
Как две скалы в широком поле,
Как два орла, в выси паря,
Как две волны в безбрежном море,
Столкнулись два богатыря.
Копыт вдруг оборвался топот,
И в той зловещей тишине –
Лишь треск ломающихся копий.
Да ветра свист. Да храп коней.
О, как орда заголосила,
В припадке злобы Русь кляня,
Когда неимоверной силой
Мурзу швырнуло под коня!
Но враг был злобен и коварен.
И словно смертоносный дар,
В последний миг сумел татарин
Направить в сердце свой удар.
И конь шарахнулся пугливо,
Заржал с тревогой и тоской,
Когда седок вцепился в гриву
Своей немеющей рукой.
Но отпуская жизнь без грусти
С последним хрипом: «Удержусь!», –
Он веровал, что встретил грудью
Копье, нацеленное в Русь.
В расшитой золотом палатке,
Всю власть изведавший сполна,
Не знал Мамай, что в этой схватке
Его судьба предрешена.
Но в изумленье хмуря брови,
Он понял вдруг, поборник зла:
Русь, истекающую кровью,
Ему не выбить из седла!
А где-то, ждавшие до срока,
Уже во весь летели дух
Лихие соколы Боброка
Крушить постылую орду!
Копье могучего монаха
Подняв с поруганной земли,
Они неотвратимость краха
Всему нашествию несли!
Вздымая длани обреченно,
Роняя бунчуки к ногам,
Орда молилась исступленно
Своим неистовым богам.
И ждать расплаты не желая,
Хан гнал нещадно скакуна.
А вслед смеялась, оживая,
Непостижимая страна.
"Служенье муз" - нелёгкая работа.
Хоть сам процесс, как будто, и не нов.
Я не пишу стихи для идиотов
И для тупых безмозглых пацанов.
И мне, признаться, жалко тратить время
На бред, распространяемый молвой.
Я говорю на равных только с теми,
Чьё сердце тесно дружит с головой.
Орёл с мировоззреньем трясогузки -
Всего лишь прах, затерянный в веках.
И хоть мы изъясняемся по-русски,
Но говорим на разных языках.
"Мы русские - какой восторг!"
А.В.Суворов
Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
«Ютясь» в салоне своего «порше»,
Сказал: "Мне стыдно называться русским.
Мы – нация бездарных алкашей."
Солидный вид, манера поведенья –
Всё дьяволом продумано хитро.
Но беспощадный вирус вырожденья
Сточил бесславно всё его нутро.
Его душа не стоит и полушки,
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
А вот потомок эфиопов Пушкин
Не тяготился русскостью своей.
Себя считали русскими по праву
И поднимали Родину с колен
Творцы российской мореходной славы
И Беллинсгаузен, и Крузенштерн.
И не мирясь с мировоззреньем узким,
Стараясь заглянуть за горизонт,
За честь считали называться русским
Шотландцы – Грейг, де Толли и Лермонт.
Любой из них достоин восхищенья,
Ведь Родину воспеть – для них закон!
Так жизнь свою отдал без сожаленья
За Русь грузинский князь Багратион.
Язык наш – многогранный, точный, верный –
То душу лечит, то разит, как сталь.
Способны ль мы ценить его безмерно
И знать его, как знал датчанин Даль?
Да что там Даль! А в наше время много ль
Владеющих Великим языком
Не хуже, чем хохол Мыкола Гоголь,
Что был когда-то с Пушкиным знаком?
Не стоит головой стучать о стенку
И в бешенстве слюною брызгать зря!
"Мы - русские!" - так говорил Шевченко.
Внимательней читайте кобзаря.
В душе любовь сыновнюю лелея,
Всю жизнь трудились до семи потов
Суворов, Ушаков и Менделеев,
Кулибин, Ломоносов и Попов.
Их имена остались на скрижалях
Как подлинной истории азы.
И среди них как столп -старик Державин,
В чьих жилах кровь татарского мурзы.
Они идут – то слуги, то мессии, -
Неся свой крест на согбенных плечах,
Как нёс его во имя всей России
Потомок турка адмирал Колчак.
Они любовь привили и взрастили
От вековых истоков и корней.
Тот - русский, чья душа живёт в России,
Чьи помыслы - о матушке, о ней.
Патриотизм не продают в нагрузку
К беретам, сапогам или пальто.
И коль вам стыдно называться русским,
Вы, батенька, не русский. Вы – никто.
18.11.2012
…..
(Тихий подвиг бабушки Варвары Ивановны Хреновой в ноябре 1941 года)
У крутого яра на краю села
Бабушка Варвара в домике жила.
Домик неказистый: камышовый верх.
Маленький, но чистый. В общем, как у всех.
Многие так жили в эти времена.
Вроде не тужили… Да пришла война.
И в тот домик чистый, скромный и простой,
Пятеро фашистов стали на постой.
Немцы у старушки были непросты:
Тягачи и пушки спрятали в кусты.
Сколько вёрст в колонне ехали, враги,
Чтобы в Тихом Доне вымыть сапоги!
Старший фриц хозяйке тычет в грудь перстом:
Млеко, курка, яйко подавай на стол!
Так с утра до ночи. Где ж набраться сил!
А фашист хохочет: «Сбегай! Принеси!»
Но через неделю наши взяли мост!
Извергам-злодеям прищемили хвост!
И засуетились недруги в ночи:
Даже не побрились, прыгнув в тягачи.
В дальнюю дорожку, отложив дела,
Пирожков лукошко баба напекла.
Но не знали гады, драя сапоги,
Что с крысиным ядом были пироги.
Приняли гостинцы из хозяйских рук.
Но один из фрицев усомнился вдруг.
Подойдя к избушке, путая слова,
Дал пирог старушке: - Съешь сама сперва.
Иноземцу швабу не уразуметь,
Что для русской бабы значит жизнь и смерть.
-Не судите строго за мою вину!
Значит, слава Богу, скоро отдохну.
Славно враг откушал бабкиной стряпни:
Пять огромных пушек брошены одни.
Прямо в поле чистом выстроились в ряд.
Мёртвые фашисты рядышком лежат.
Пух на тротуаре сеют тополя…
Вспомним бабу Варю… Пухом ей земля!
Кто-то скажет слово… Кто-то так пройдёт…
Пригород Ростова. 41-й год.
Константин Фролов-Крымский