Юрий Кузнецов

Юрий Кузнецов - один из крупнейших современных русских поэтов  родился 11 февраля 1941 года в станице Ленинградской Краснодарского края. В 1970 году окончил Литературный институт им. Горького в Москве. Его поэтические сборники, изданные на многих языках народов России, пользовались успехом у читателей.В последнее время в Москве вышли его избранные стихотворения в издательствах "Молодая гвардия", "Советский писатель", "Современник", "Художественная литература". Кузнецов перевел на русский язык "Орлеанскую деву" Шиллера, а в 1990 году был отмечен Государственной премией России в области литературы и искусства за свое поэтическое творчество.Юрий Кузнецов был истинно русским поэтом, который всегда воспевал нашу жизнь и простых людей. В последнее время он написал поэтическую трилогию на библейскую тему, которая будет опубликована в одном из ведущих московских журналов.

Юрий Кузнецов скончался после сердечного приступа  на 63-м году жизни  24 ноября 2003 г. ,  в Москве 

Эту сказку счастливую слышал
Я уже на теперешний лад,
Как Иванушка во поле вышел
И стрелу запустил наугад.
Он пошел в направленьи полета
По сребристому следу судьбы.
И попал он к лягушке в болото,
За три моря от отчей избы.
— Пригодится на правое дело! —
Положил он лягушку в платок.
Вскрыл ей белое царское тело
И пустил электрический ток.
В долгих муках она умирала,
В каждой жилке стучали века.
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.

 *** 

Твоя рука не опускалась
Вовек, о русский богатырь!
То в удалой кулак сжималась,
То разжималась во всю ширь.

Что в глубине твоей, Россия,
Что в кулаке твоем, Москва?
Иль непомерная стихия,
Иль площадная трын-трава?

Теперь во тьме духовной рвани
И расщепленного ядра
Дыра свистит в твоем кармане
И в кулаке гудит дыра.

Врагам надежд твоих неймется.
Но свет пойдет по всем мирам,
Когда кулак твой разожмется,
А на ладони — Божий храм.

ТЕМНЫЕ ЛЮДИ

Мы темные люди, но с чистой душою.
Мы сверху упали вечерней росою.
Мы жили во тьме при мерцающих звездах,
Собой освежая и землю и воздух.
А утром легчайшая смерть наступала,
Душа, как роса, в небеса улетала.
Мы все исчезали в сияющей тверди,
Где свет до рожденья и свет после смерти.

КОСЫНКА

Весна ревнует русскую глубинку.
Люби и помни, родина моя,
Как повязала синюю косынку
И засмеялась девочка твоя.

Все лето грезит знойная глубинка
Живой водой и мертвою водой.
И выгорает синяя косынка
На голове у девки молодой.

Туманит осень серую глубинку,
И с головы у женщины седой
Срывает ветер смертную косынку,
Косым углом проносит над водой.

Забило снегом грустную глубинку,
И унесло за тридевять морей
Косым углом летящую косынку —
Седой косяк последних журавлей.

Опять весна! И в русскую глубинку
Веселый ветер гонит журавлей.
И надевает синюю косынку
Та девочка, которой нет живей.

РОДИНКА

Ты с ромашкой вышла на крыльцо,
На меня гадала: люб — не люб.
Ангельское светлое лицо
Улыбалось уголками губ.

Родинка играла на лице —
Солнечное пятнышко души...
Так вначале было, а в конце
Затерялись мы в лесной глуши.

Очутились мы у родника,
Что едва точил свою струю,
Слабо отражая облака,
И лицо, и родинку твою.

Ты уже не знала: люб — не люб,
Ты глаза закрыла от стыда.
Обнял я тебя и краем губ
Родинки коснулся навсегда...

Разомкнулось рук моих кольцо.
Затерялось в мировой глуши
Светлое небесное лицо
И земное пятнышко души.

ЛЕГКАЯ ПОХОДКА

Моим ногам приснились небеса.
Легко идти вдоль голубой дороги.
И облаков летучая роса
Приятно холодит босые ноги.
Я утром встал — а ноги налегке
Уносят от родного околотка.
Иду один в туманном далеке,
И, как во сне, легка моя походка.

Душе и сердцу ничего не жаль,
Им все равно, куда ведут дороги.
И я иду в неведомую даль,
Не я иду — меня уносят ноги.

ДЕВИЧИЙ СМЕХ

Чья-то песня близко раздается
И меня на улицу зовет.
Выхожу — а девушка смеется,
Весело смеется у ворот.

Вся она, как легкая пушинка,
И душой чиста, как первый снег,
— Весело тебе, моя смешинка? —
И ее целую в пересмех.
Первою любовью ослепило,
Первою молвою обожгло.
А потом от сердца отступило,
А потом и дальше отошло.

Только сердцу старому неймется:
Девушка смеется у ворот.
Столько лет стоит, не отсмеется,
Столько лет никак не отойдет.

РУБАШКА
Спит земля в сиянье голубом.
М. Лермонтов

Не мутите, ветры, сине море,
Не гоните рваную волну,
Не губите душу на просторе,
Вы и так сгубили не одну...

Видно, мать-земля дала промашку:
В мертвый час в сиянье голубом
Сшила мне счастливую рубашку
На живую нитку, на потом.

Замутили ветры сине море
И погнали рваную волну.
Губят, губят душу на просторе...
Бог свидетель, я иду ко дну!

Подавись, пучина, пузырями
И душой бессмертной заодно!
Задымись подводными щелями,
Подымись столбом, морское дно!

...Задымилось море пузырями,
Поднялось морское дно столбом.
И рубашка машет рукавами
Со столба в сиянье голубом.

СЛЕД ЧЕЛОВЕКА

Степь да степь. Сияющая синь.
И сухая бабочка порхает.
Дымчатую чуткую полынь
Тронешь — и она благоухает.

Тишина стоит из века в век —
Синяя, громовая, густая.
Тут прошел недавно человек
И как будто в воздухе растаял,

Но слегка примятая полынь
От его следов благоухает.
А кругом сияющая синь,
И живая бабочка порхает.

РУЧЕЙ

Она жила через ручей.
Он вкрадчиво шептал.
И шепоток его речей
Ушко ей щекотал.

Дорога шла через него.
На солнце мир сверкал.
Она ждала... Кого? Чего?..
Ручей не умолкал.

Она ушла — и все ушло.
Он стал пересыхать.
Что ей шептал он на ушко,
Теперь не услыхать.

СВЕЧА В ЗАБРОШЕННОЙ ЧАСОВНЕ

Глухоманью проезжали дровни,
И мужик, хвативший первача,
Видел, как в заброшенной часовне
Загорелась редкая свеча.

Слез он помолиться ради Бога.
Ангелы стоят вокруг свечи.
И один ему заметил строго:
— Уходи отсюда и молчи!

Тут стоять тебе прибыток малый,
Но сулит великую вину.
Ты увидел подвиг небывалый —
Молится она за сатану.

ОБЛАКА

Широка небесная дорога.
Облака плывут из-за тайги.
— Русь идет! Воздушная тревога! —
Обознались старые враги.

Воют европейские сирены,
Прыгают иванчики в глазах.
Поддержите жизнь, родные стены!
Вся святая Русь на небесах.

Как святые облака светились,
Обронили над Москвой слезу.
А потом они остановились:
Некуда идти — дыра внизу.

КУВШИН

Сидел я с мужиком: горела водка,
И пили мы за прошлогодний снег.
Я вспомнил, что ко мне одна молодка
Является во сне, как старый грех.

Сперва она ласкает осторожно,
Потом душой, как веником трясет,
Во сне-то, ладно. И проснуться можно.
А если наяву она придет?

А у меня семья: жена и дети.
Да тут пойдут круги во всю молву!
Мужик зевнул: — Не то еще на свете
Случается во сне и наяву.

Все ничего: и тот кувшин на тыне,
И та вон фифа с уличным хвостом.
А ты держи свой старый грех в кувшине,
А выглянет, так ты его пестом.

________________________________________