Сергей Чепров
С НОВЫМ ГОДОМ!
*****
Рожками бодать да копытцами бить –
Не новы для нас ощущения.
В этот год и козликом можно побыть.
Лишь бы не «козлом отпущения».
*****
Пенные сдвигая кружки,
Год позволит не «в сердцах»,
Без обид сказать друг дружке
«Ты - козёл», «А ты – овца».
КОЗЛИК
Тонки роги, длинны ноги…
Издалёка-далека
К нам на праздник новогодний
Синий козлик прискакал.
Шерсть блестит, бока лоснятся,
А в глазах ни капли зла.
С этим можно не бояться,
Что «ответишь за козла!»
*****
Когда-то у меня не было козы. Я решил, что уже и не будет. Но однажды на Рождество друг подарил нам с женой маленькую козочку, такую беленькую, миленькую, но до того вертлявую и беспокойную – просто ужас! Счастья не прибавилось, но жизнь стала намного интересней. Вот эта история в стихах.
1.
Эх, мА!
Была б денег тьма,
Купил бы козу-махОньку
Да доил её потихоньку.
Попивал бы себе молоко
Да не заглядывал далеко.
С козою б вместе
Смотрели «Вести»,
Кашку бы кушали
Да радио слушали.
А после обеда
Вели б беседы.
Лилась бы легко
Наша беседа.
Где – про молоко,
Где – про сено…
Про цены, про веру,
Про всё, про всё…
И даже про премьера
Буркина- Фасо.
Но тут Починок вдруг в «Герое дня»
Одною фразою пыл мой студит.
Я понял: нет козы у меня.
Не было. И уже не будет.
2.
Безразличен, что покойник?
Блеска ни в одном глазу?
Надоело жить спокойно? -
Заведи себе козу.
Счастья сразу – целый ворох.
Неприятностей – сума.
И сосед твой – первый ворог,
И родня сойдёт с ума.
С этой тварью помотаешь
Точно сопли на кулак.
Животинка не простая,
С ней не выйдет – абы как.
А её задор излишний
Просто режет без ножа:
То пожёвано бельишко,
То попорчен урожай,
То на крыше, то в сарае
Враз устроит беспредел…
Я держал козу. Я знаю.
Вот с тех пор и поседел.
Натерпелся пыток разных,
Не одну пролил слезу…
Но однажды я на праздник
Другу подарил козу.
Взликовало всё Мочище, -
Только стерва за забор…
Жив ли, нет ещё дружище? –
Мы не виделись с тех пор.
Новые стихи
не менее тревожные
ПРАВДА НЫНЧЕ НЕ КО ДВОРУ
Слаб мой голос да тих. И всё же
Нынче тесно боли в груди.
Не лишай меня дара, Боже,
Словом душу разбередить.
Доведи строку до каления.
Ноту дай, чтоб под самый верх…
Ведь молчание – преступление
В наш жестокий и лживый век.
ПРАВДА
Всяк над нею может посмеяться,
Преподав жестокости урок.
Словно прокаженную, боятся,
Не пуская даже на порог.
Травят ясным днем и темной ночью,
Петли ставят и спускают псов…
В сытости своей никто не хочет
Слышать детский плач да видеть кровь.
Там, где страшно, - там и непонятно.
А зачем зазря тревожить дух?!
Ложь, она красива и приятна.
Тешит сердце да ласкает слух.
Ложь для многих, что пустыне – влага,
В знойный полдень – свежий ветерок.
Вот и бродит правда-бедолага,
Как побитый брошенный щенок.
Где без края льются лжи потоки,
Где в глаза друг другу нагло врут,
В мире этом, хитром и жестоком,
Правда нынче, ох! не ко двору.
ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА СТАРОГО ЛИРНИКА
В. Коротич .
(новый вариант перевода)
Переведи меня через майдан,
Где пролилось неистовство людское,
Где больше нет ни мира, ни покоя…
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан.
Что, словно змей, огнем и злобой дышит,
Через заслоны касок и покрышек…
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
Где песней жил и шел когда-то с нею,
А нынче даже пикнуть не посмеешь,
Коль не в угоду слово «господам».
Переведи меня через майдан,
Где потерявший разум украинец
В тоске заморский хрумкает гостинец,
Идя путем, ведущим в никуда…
Переведи меня через майдан.
Его вели… И ветры злые дули…
Но отыскала снайперская пуля…
И песня кончилась где начался майдан.
*****
Мертворожденная страна
С симптоматичным «нездоровьем»…
Вялотекущая война
С уже вполне реальной кровью.
Каких же можно ждать побед,
Побед реальных, а не пирровых,
В стране, где настоящих нет
Ни воинов, ни командиров?!
В стране, которой сыновья
В грехе жестокого раздрая…
Где главный ген «что мы – семья»
Мутировал на «хату с краю»…
Увы! Не вдруг осядет муть,
Не скоро ждать тепла да света,
Где, на себя боясь взглянуть,
От дяди Сэма ждут советов…
*****
А с экрана, сна лишив и покоя,
В плаче руки к небу женщина вздела:
«Помогите!!! Что же это такое?!
Неужели ничего нельзя сделать?!»
Будто вновь иерихонские трубы
На пути своем сметают преграды…
А по улице за женщиной – трупы
И бомбежкой разнесенные хаты.
Показалось, будто этого мига
Хватит, чтоб лишить тебя навек – счастья.
Только в нашем перевернутом мире
Никого уже нельзя докричаться.
Миру пО боку и смерти, и слезы.
До чужой беды ему нету дела…
И саднит тот крик на сердце занозой:
«Неужели ничего нельзя сделать?!»
*****
Со спокойных некогда окраин
Нынче раздаётся волчий вой…
По спине мурашки: мир на грани
Новой схватки – третьей мировой.
Всё слышней в оркестре голос трубный,
Всё грозней воинствующий глас…
И с экранов видеть только трупы
Постепенно приучают нас…
Новые кликуши и пророки
От идей безумных опьянев,
Позабывши прошлого уроки,
С пеною у рта зовут к войне.
Не убит сосед и друг не ранен.
Дом мой цел. И сам еще живой…
Но саднит занозой: мир на грани
Новой бойни – третьей мировой.
Весь резон, как сок ненужный, выжат,
Разум же затравленно молчит…
Лишь дурак надеется в ней выжить.
Лишь безумец ищет свет в ночи.
ИЮЛЬ 2014.
Кричит кукушка безответно.
А в крике том и боль, и жаль…
И неприветливые ветры
С дороги пыль уносят вдаль…
Калина плачет над рекою…
Пятном кровавым гроздь в песке…
Неясный гром, лишив покоя,
Грохочет где-то вдалеке…
А взгляд поднимешь: в небе синем
Чернеет тучей вороньё…
Так хочется помочь России!
Хоть что-то сделать для неё.
*****
Нынче охаем да ахаем.
Виноваты без вины.
Не воители, но – пахари,
В ожидании войны.
И непрочный мир доколе
Нам терпением стеречь?
Не впервой, оставив поле,
В руки брать разящий меч.
Правда в вере а не в силе, -
Лучше на слово поверь.
И с мечом к нам приходили…
Только где они теперь?!
*****
Друзья, соседи – вовсе ни при чем.
У всех – свой путь. Даже идущих следом…
Свобода добывается мечом
В бою смертельном. Может быть, последнем.
А все другое – чистая игра.
Так… лицедейство хиленьких убожеств…
Пока себе не скажешь «Я не раб!»
И меч не вырвешь из отцовских ножен,
Страх пересилив и презрев уют,
Оставив за спиной любимых в плаче…
Свобода обретается в бою
Смертельном… И ни как-нибудь иначе.
*****
ЧЕЛОВЕК - ЧЕЛОВЕКУ...
Закаленные школой и жизнью,
Заучили мы на зубок,
Что в проклятом капитализме
Человек человеку – волк.
Этот лозунг мы знали твердо,
Как правдивейшую из правд.
А у нас, отвечали гордо,
Человек человеку – брат.
Так на самом деле и было,
Жили, может быть, рая близь...
Но какою-то злою силой
Нас вогнали в капитализм.
Враз сменились и гимн, и знамя.
И, нырнув в бурлящий поток,
Мы на собственной шкуре узнали:
Человек человеку – волк.
Жить по волчьим законам – не гоже.
Но средь всех потерь и утрат,
Я надеюсь, что станет все же
Человек человеку – брат.
*****
То – исторический момент:
Словно глухарь в лесу токуя,
Вновь в кресло севший президент
Пред Думой речь повел такую:
«Приватизации этап
Еще один успешно пройден.
Так не пора ли, господа,
Теперь подумать о народе?»
И шепоток пошел по залу:
«Да. Душ по триста б не мешало».
КАВКАЗСКАЯ СВАДЬБА
Глядит народ вослед с опаскою
Прикрыла чадо мать собою.
А мимо свадьба мчит, кавказская,
На скоростях и со стрельбою.
Средь бела дня пальба на улице.
И постовой понуро сник.
Им не впервой. Они откупятся.
Законы пишут не для них.
На распоясавшихся мальчиков
Власть поглядит поверх очков
И погрозит сурово пальчиком.
Что ж, коль обычай их таков...
Но видно даже и незрячему,
Что канонада этих дней –
Отнюдь не шалости ребячьи.
Здесь все и глубже, и страшней.
Здесь правду следует сказать:
Что кто-то наглостью да силой
Упрямо хочет показать
Себя – хозяином России.
*****
Не мною, может быть, подмечено,
Но очень точно, видит Бог:
Статистика – не арифметика.
И вывод – вовсе не итог.
Полу-науки этой гении,
Эквилибристику любя,
Так часто вводят в заблуждение
Не только нас, но и себя.
Собрать до кучи массу сведений
Да разделить – рука легка.
В итоге же зарплата средняя
От истины так далека.
Что мы едим – им тоже ясно.
Ведь как выводят, хитрецы:
Народ – капусту, «слуги» - мясо.
В итоге все мы – голубцы.
Сдается мне, что так же чистенько
Итожится «народа глас»...
Не арифметикой – статистикой
Они обыгрывают нас.
*****
Сон ли вспышкой озарив,
Разогнав печаль-тоску ли,
Залетел метеорит
Прямо в воды Чебаркуля.
Долго шарили на дне
Водолазы – все без толку.
Но сдается все же мне,
Что объявится осколок,
Где ученые с трудом
Разберут всего два слова,
Наших, русских «Бей жидов!».
И... добавят срок Квачкову.
*****
Вечен, словно в небе птичья стая,
С той же болью и печалью той,
Плачет, из Путивля долетая,
Ярославны голос молодой.
Ни минуты не скучает плаха.
Все горит Полынная Звезда.
Ведь в России да над кем поплакать, -
Это уж найдется завсегда.
Даже песня здесь заходит стоном.
Со слезами – самый светлый лик.
Вот и плачут матери и жены,
Вот и рвется в небо вдовий крик...
Вторят плачу горестно кукушки,
Журавли проносят сквозь года...
И рукав с бобровою опушкой
Все полощет стылая вода.
Сергей Чепров.
Бездумно так меняемся в лице…
Тревожные стихи
Бездумно так меняемся в лице… И
Не только. Все – на западный манер.
И вот уже «лежачий полицейский»
На наши вполз дороги, например.
Тихонечко уродиком горбатым
Средь чисто наших выбоин да ям
Лежал себе под крепким русским матом…
Да вдруг поднялся, холоден и прям.
Обличие сменив или личину,
Но все ж «под козырек» привычно взяв,
Стал не товарищем уже, а господином…
И без поклона тут никак нельзя.
Ждем с умиленьем, что же Запад скажет,
Не зря ль была вся эта маята ...
Но на дорогу он уже не ляжет,
Чтоб я с разгону… поперек хребта!
И, как всегда, остался с носом русский,
Не глупый, но доверчивый мужик…
К нам Запад заползает по-пластунски,
Коли пройти не может напрямик.
Новая подборка стихотворений, любезно предоставленная автором
* * *
Пока глаза глядят – по свету,
Набросив на плечо суму,
Куда бреду я или еду –
Известно Богу одному.
Все сносно, хоть не очень сладко.
Я пыль ли, дождь смахну со щек.
В суме моей стихов тетрадка
Да Слово Божие еще.
Бреду, покуда хватит сил,
Покуда есть в суме горбушка…
Я нищий, но не побирушка.
Тут Бог нас четко разделил.
* * *
Там, за горизонтом стылым,
Где до леса с полверсты,
Не казалось счастье – было –
Настоящим и простым.
Где озябшая калина
Все клонилась над рекой,
Где у печки баба Сина
Суетилась день-деньской,
Где с трубой кривою в небо,
Узнаваемый с трудом,
Под краюхой рыжей хлеба
Мой давно ослепший дом.
* * *
Друг друга нынче докричаться,
Что пальцами согнуть пятак.
Вот почему теперь все чаще
Я где-то в прожитых годах.
То загляну в почтовый ящик –
Не шлет ли юность письмецо?
То на пустом осеннем пляже
Рыбачу с братом и отцом.
То слушаю часы с кукушкой,
Терзая взглядом синеву,
А то открою дверь в избушку
И вдруг увижу наяву:
Под шалью худенькие плечи
И побелевшие виски…
То мама, притулясь у печки,
Все штопает мои носки.
* * *
С годами и желаний вроде меньше.
Дороже то, что где-то позади.
Я в тишине, на низенькой скамейке…
И мама с фотографии глядит.
Сижу, курю. А сердцу неуютно
За фальшь когда-то столь привычных фраз:
«Мам, извини, я только на минутку…»
«Ну да, конечно, в следующий раз…»
* * *
Погода бессменно печальна,
Под стать восковому лицу.
Уже далеко от начала.
И только все ближе к концу.
Года паутиной повисли.
Ослабла времен тетива.
Не греют ни кровь и ни мысли,
Не тешат, не будят слова.
Но там, где совсем одиноко,
В ночи, повторяясь в былом,
Откуда-то вдруг издалека
Потянет добром и теплом.
И явится тихая радость,
Забытой улыбкой блеснет.
И мать по головке погладит,
И сладко, как в детстве, уснешь.
* * *
Средь яблонь и вишен раздетых,
Да гряд перекопанных средь,
Остатки мелькнувшего лета
Сгорают в прощальном костре.
Дней теплых и длинных, как прежде,
Не выдастся, как не проси.
И с дымом мечты и надежды
Уходят в безбрежную синь.
Туда, где под сводами рая,
Все сбудется. Только – потом.
И греет костер, догорая,
Мне душу нездешним теплом.
ЯБЛОКИ ЗИМНЕГО САДА
В. Сдобнякову
Такими яблоками спелыми
Давно ли потчивал нас сад?!
И вот уже под шубой белой
Деревья грустные стоят.
Нет ни тропинки, ни следочка –
На всем зимы суровой гнет.
Лишь чудом выживший листочек
Мне, как знакомому, кивнет
Под ветром. И поникнет зябко.
Но сразу станет все добрей.
И памятью тех спелых яблок
Краснеют грудки снегирей.
* * *
Безжалостно шлепает время
На нас увяданья печать.
Все реже восторг поздравлений,
Все чаще прощаний печаль.
Уже пробирает до дрожи
Любой телефонный звонок.
Уходят все те, кто дороже…
Уходит земля из-под ног.
Вне возраста и вне погоды,
Вне званий и всяческих слав,
Уходят, уходят, уходят…
И, кажется, нет им числа.
Кто молча. А кто и со звоном,
Вот так, от долгов и пиров…
И в книжке моей телефонной
Уже не найти номеров.
* * *
В тот долгий вечер, отходя ко сну,
Я жизнь свою несложную итожил.
Что ж, ростил сына…посадил сосну…
Построил пусть не дом, но баньку все же.
Сын вырос вроде парнем неплохим…
Сосна стройна… И банька тешит тело…
Да, между делом я писал стихи…
А, может, зря, что только между делом?
Им, может, надо было все отдать
И планку ставить только в этом плане?
Но как тогда б смог сына воспитать?
И стих о чем, коль ни сосны, ни бани?
НА ИСПОВЕДИ
- Грешен, сын мой? – Ох, батюшка, грешен,
Коли душу пришел лечить.
Всем земным грехам был подвержен.
И в делах, и в мыслях не чист.
Сам себя все корил, а толку?
Только горше да злей тоска.
Грешен, батюшка, что так долго
Я сюда дорогу искал.
Грешен, коли совсем не слушал
Мудрых слов, что твердила мать.
Грешен, батюшка, коли душу
Слишком поздно стал узнавать.
Каюсь. Каюсь! Хоть не пристало
Мужу щеку слезою жечь.
А великий грех или малый –
Все одно – заноза в душе.
Грешен, коли гордыню тешил
(Сам себе и король, и шут).
Грешен, батюшка, как не грешен,
Коль покоя не нахожу.
ПРИТЧА
- Совсем не те я прежде песни пел,
Не ту для жизни выбирал дорогу -
То человек над пропастью висел,
Теряя силы и взывая к Богу.
- Я здесь поверил, Господи, в Тебя!
Не отнимай последнюю надежду!
Молю Тебя, стеная и скорбя,
Спаси! И я уже не буду прежним.
Рука слабеет. Мочи больше нет.
Ломается, трещит под грузом ветка.
Но вновь неутешительный ответ:
- Не верил ты. И, знаю, не поверишь.
- Я верю! Верю!!! Господи, спаси!
Последние слова и силы тают…
- Так будет! Ветку брось и вознесись.
- Ты что, за дурочка меня считаешь?
* * *
С любовью и в часы, Ему удобные,
Там где-то у Вселенной на краю,
По своему по образу-подобию
Бог создал нас. И поселил в раю.
Но завистью да злобой опаленные,
Уже в такой дали от райских врат,
Во тьме блуждают чада несмышленые,
Все больше землю превращая в ад.
В вопросе этом неуместны прения.
Бог есть Любовь, которой вечно быть!
Но сколько ж надо силы и терпения,
Чтоб нас Ему по-прежнему любить!?
* * *
Из века в век селений русских церковь
Была духовным и житейским центром.
Избушки там под сенью куполов,
Словно цыпушки под родным крылом.
Теперь в селе алмаз другой огранки.
Всех выше и роскошней зданье банка.
И тени нет родимого крыла.
А только вековая кабала.
* * *
А есть ли она, эта чистая правда?
А вечные истины разве не дым?
Когда-то кому-то откушать собрата
Считалось ну чуть ли не делом святым.
В предчувствии сечи тревожилось сердце,
Плескалась отвагой душа через край.
Ну разве не подвиг – убить иноверца
Своею рукою. А после и в рай.
И нынче все маски вокруг, а не лица.
Поди разгляди, что в глубинах прорех.
А друга предать да женой поделиться
Кому-то и нынче совсем не во грех.
В любой из эпох для любого народца
И правды свои, и свои мудрецы…
Последней надеждой Любовь остается,
Что всех этих правд все же свяжет концы.
* * *
В кабак заходишь или в Божий Храм,
Все в масках. Кто в овечьей, кто и в волчьей…
То маски надевали по утрам,
Теперь их не снимаем даже ночью.
Не дай-то Бог, война или беда.
Не дай Бог никому! Ни в кои веки!
Но почему-то знаю: лишь тогда
Вся истина проглянет в человеке.
* * *
Я, бестолковый, так и не пойму
Ни нынешних властей, ни хитрых правил.
Кто продает, чьи земли и кому?
И по какому по такому праву?
И душу, и кормилицу, и мать,
Свою от колыбели и до гроба,
Как можно взять вот так вот и продать
Какому-то зарвавшемуся снобу?!
Он, одуревший, денег наберет
И скупит скопом землю вместе с небом
Всю. А куда тогда пойдет народ?
На смерть, когда и хоронить-то негде?
Земля – она ведь Богом нам дана,
Одна на всех. Другой земли не будет!
И только в нашу жизнь земле – цена,
Но не в рублях и не в иной валюте.
* * *
ПЯДЬ ЗЕМЛИ
Сколь по дорогам не пыли,
Сапог проверив на износ,
У каждого есть пядь земли,
В которую корнями врос.
Там, где ему всего теплей,
Где взрощен сад его рукой,
Там, где он вырастил детей
И обретет в конце покой…
И намоленную в трудах,
И потом политую пядь,
Он не позволит никогда
Ни разорить и ни продать.
* * *
Еще не напахнуло первым снегом,
Еще не замутилась хмарью синь.
И журавли тревожат криком небо
Над наготой пристыженных осин.
Так, опершись рукою о деревце,
Засмотришься в неведомую даль…
С каких глубин вдруг подступает к сердцу
Извечная осенняя печаль?
Но знаю, что в предчувствии метелей,
Вот так же сжаты в осени тиски,
Мои деды вслед журавлям глядели.
И так же сердце ныло от тоски.
* * *
Всего пара фраз, а задело,
Расстроило до «немогу».
-Бросай это грязное дело.
Пойдем-ка попьем кофейку.
Но я не ушел с огорода.
Лишь вновь на лопату налег.
Не может быть грязной работа,
Тем паче, работа с землей.
Нет чище труда и святее
(Об этом нельзя забывать!)
Чем холить ее и лелеять,
Кормилицу нашу и мать.
Она-то добра не забудет
И всех нас простит и вместит.
Все стерпит и пухом нам будет
К исходу земного пути.
* * *
Как будто даже прослезился
И медленнее стал дышать:
Здесь дом стоял, где я родился
И сделал самый первый шаг.
Здесь на шестках звенели крынки,
Плескалось на ветру белье.
Здесь я своим счастливым криком
Пугал несчастных воробьев.
Вот здесь меня купали в ванне
Под старой яблоней в саду,
Здесь навернулся с крыши бани
И до сих пор последствий жду…
Все, кроме памяти, остыло
Тарелкою вчерашних щей.
О Господи, когда ж то было?
А, впрочем, было ли вообще?
РОДИНА
Спасибо Богу, что на свет явился,
Что на плечо набросили суму…
А где родился – там и пригодился.
Где свет узрел – там и уйду во тьму.
Мне Родина – что под дождями мокнут
Вдоль тракта вековые тополя.
И накрест заколоченные окна,
И пахарем забытые поля…
Мне Родина, как и для прочих многих,
Ни блеск столиц, ни бдение под гимн.
Мне Родина – и домик у дороги,
И холмики родительских могил.
* * *
Стекались ум, краса да сила
В столицу. И тогда Москва
Решила: я и есть Россия,
А что за МКАДом – татарва.
Гордыня – грех. И уповать
Бессмысленно на власть да силу.
Как прежде выгорит Москва,
Зато останется Россия.
С. Чепров.
Г. Бийск
хххххх
За Державу обидно
Порой взглянув с вершины лет назад,
Не хочется ни дня вернуть обратно.
Когда тебе уже за пятьдесят -
Все в этой жизни просто и понятно.
Нелегок пусть, но все же светел путь.
И, дай-то Бог, конца пока не видно.
И лишь одно мне не дает уснуть -
Так за Державу больно и обидно!
Момент истины
И все - не то. И все - не так.
Висят сомненья тяжким бременем.
Нас пожирает суета,
На жизнь не оставляя времени.
В мельканье дел, в круженье лет
Мечта последняя разбилась.
А за тобой уже и след
Простыл, и имя позабылось.
Лишь у порога в скорбный зал
Миг истины пронзит до боли:
Что ты из этой жизни взял,
Чтоб в вечность унести с собою?
Оглянешься: и все - зола,
Гурьбой - непонятые души,
Без смысла - мысли и дела
И груда праздных безделушек.
Поймешь, что высмеянный нами
Тот чукча с трубкой, под закат
Ведущий разговор с волнами,
Всех нас мудрее во сто крат!
***
Тоска по быту деревенскому,
По подоконникам с геранями,
По белоснежным занавескам,
Развешанным с таким старанием,
По баррикадам из подушечек,
По печке, по воде колодезной…
А может, по неравнодушию?
По искренности? По беззлобности?
Притча
Так время убежало далеко,
Что нынче притчей может показаться:
При мастере я был учеником
На чистке городской канализации.
Он в люк с зловонной жижею нырял,
Пытаясь вывернуть какую-то там штуку,
А я ключи спокойно подавал,
Нос воротя от мастера и люка.
И, вынырнув в дерьме с ушей до ног,
Стряхнув все это, словно одеяло,
Изрек: "Пока я жив, учись, сынок,
Чтоб не остаться вечным подавалой!"
Тогда и было все предрешено.
Поджав гордыне неуместной струны,
Я не спешил скорей нырять в… на дно,
А подавал напарнику инструмент.
В суть этой притчи позже я проник:
Важней быть кем-то, нежели казаться.
Не мастер я, но - Первый Ученик,
И дай-то Бог таким навек остаться.
***
Жизни коротко одеяло -
Не укроешься без изъяна.
Но судьба меня не обделяла
Ни событьями, ни друзьями.
Пусть в минуты отчаянья выл я,
Мир порой был жесток и тесен,
Но на то и даны мне крылья,
Чтобы мог взлететь в поднебесье.
Теми ль тропками сбиты ноги,
Те ль мечты я в душе лелеял, -
Знать про то одному лишь Богу…
Ни о чем теперь не жалею!
Жизнь - не девичьи посиделки.
И опять же - совсем не мука.
Есть что вспомнить, лежа на грелке
И травя свои байки внуку!
Христос Воскресе!
Пасхальный дневник
Вот и пришел конец Страстной неделе,
Последний луч над крышею потух.
В моем немного похудевшем теле
И Вера крепче, и сильнее Дух.
А завтра разговеемся до песен,
Душою развернемся до небес…
И каждый встречный мне: Христос Воскресе!
И я ему: Воистину Воскрес!
***
Бог человеку даровал язык,
Чтоб мог с другими поделиться счастьем,
Чтобы однажды, в самый трудный миг,
Смогли мы друг до друга докричаться.
Но первый лжец, поняв изнанку слов,
Соврал, чтобы оставить друга с носом.
И вот с тех пор, не зная берегов,
Течет река словесного поноса.
Коварных слов невидимая рать
Наносит нам потерю за потерей.
Мы так искусно научились врать,
Что и себе давно уже не верим.
Последний крик растает в облаках,
Прострелянного словом, словно пулей…
Однажды Бог лишит нас языка,
Чтоб мы в глаза друг другу заглянули.
***
Порхая в ночи мотыльками,
Спешим на губительный свет.
А после разводим руками,
Когда уже выхода нет.
В полшаге всего от порога,
Куда добровольно – нельзя,
Мы вдруг вспоминаем про Бога,
Молитвы ему вознося.
За грешное, бренное тело,
За душу, что еле жива,
Мы молимся так неумело,
С трудом подбирая слова.
Откуда молитва исходит,
С каких позабытых стихий,
Но Он наши беды отводит
И наши прощает грехи…
И только отхлынут печали,
Мы вновь устремимся во тьму,
Забыв, что себе обещали
И что обещали Ему.
***
Ну почему сегодня снова,
Когда и солнце, и ручьи,
Всего одним недобрым словом
Я вышиблен из колеи.
И воздух показался горше,
На сердце горкою – зола…
Людей хороших все же больше.
Откуда ж в мире столько зла?
Ответ – он в мудрости народа.
Как вечность стар и вечно свеж.
Зло – ложка дегтя в бочке меда…
Всего-то… А попробуй, съешь…
***
Не откликайся злом на зло.
Не замыкай сей круг порочный,
Чтоб злобой не разорвало
Мир этот, хрупкий и непрочный.
И пяткой голову змеи
Вдави в песок, горюче-зыбкий.
Все силы собери свои,
Но болью не сотри улыбки.
И канет в бездну злобы бес,
На йоту мир добрее станет.
Прольется тихий свет с небес
И от земли теплом потянет.
***
Добро – это слабость иль сила?
Что в жизни нас больше спасло?
Хотим, чтоб добро победило
И было сильнее, чем зло.
Но в жизни иначе бывает,
Запутаннее во сто крат.
Ведь все-таки зло убивает,
Пусть даже во имя добра.
В обидчика брошенный камень,
Стрельнувшее ядом перо…
Но, если добро с кулаками,
То это уже не добро.
***
При осознании вины
Душе вернуться праздники.
Мы все под Богом рождены,
Идя путями разными.
Я знаю, что с бронею мест
В раю довольно хлопотно.
Но все же я несу свой крест
И честно, и безропотно.
***
Еще не мир – твое оконце.
Подумай, это ли не бес,
Когда лишь в капле видишь солнце,
А в луже – глубину небес.
И, возгордясь собой безмерно,
К полетам обретаешь страсть.
Но не раскрыть крыла без Веры.
Ты обречен уже упасть.
Блажен, кто терпит пораженье.
Ведь только в нем дано прозреть,
Что ты – всего лишь отраженье
Того, кто выше и мудрей.
***
Чем дольше жизнь, тем более утрат.
Чем выше дерево – листвы опавшей больше.
А беззаботность ясного утра
Уже к закату прозревает болью.
Когда в конце пути лишь холм земли
С крестом, в сугробе на века уснувшем,
Задумаешься: стоит ли пылить,
Сбивая ноги в кровь и раня душу…
Но в шорохе опавшего листа
О вечности молитвенная Вера.
Без Веры жизнь – всего лишь маета
Сухой былинки под холодным ветром.
Я этой жизни, хоть какой, но – рад,
Когда постиг, что мне не кануть в небыть.
А на земле чем более утрат,
Тем больше обретений там, на небе.
***
Мы все – только с боку припека,
Послушно бредущие вслед.
Коль первое слово – от Бога,
То Бог есть и первый поэт.
Сколь нами словес не излито,
Не вброшено в суетный свет,
Все ж главное слово – Молитва.
И выше поэзии нет.
***
Как словом сладким мысль свою не ласть,
Какой не корчи из себя особы, -
Просить, молить, еще поплакать всласть, -
Вот все, на что стих грешника способен.
А строки, коих не коснется тлен, -
То Божий Глас, то Музыка Вселенной,
Что поднимает сломленных с колен,
Неверующих – ставит на колени.
ПАСХА
Погода изумительно весенняя.
Блин солнца хоть сворачивай да ешь.
И в Светлое Христово Воскресение
Как никогда я нынче трезв и свеж.
Струится благость изнутри ли, свыше ли…
И как бы не был грешен человек,
Вдруг понял я: весною не надышишься,
Как жизнью не пресытишься вовек..
***
А Русь моя всегда была светла
Тем, что свеча не гасла пред иконой,
Тем, что сияли в небе купола
И плыли вдаль малиновые звоны.
Но в сумраке неверия и лжи
Мерцанье свеч так тускло и так робко.
А Вера – это совестность души,
Как средь болот спасительная тропка.
Вот потому и холодно живем.
Жестокость слов и безответность сердца.
Душа без Веры – как без печки дом.
Ни приютиться в нем, ни обогреться.
РОССИЙСКАЯ ГЛУБИНКА
Здесь слова грубого не скажут,
Не отведут при встрече глаз.
Здесь поздороваются с каждым,
Хотя и видят в первый раз.
Здесь быть бы живу, не до жиру.
Весь пот – в крестьянской полосе.
Коль дом поставить – целым миром,
Коли гулять – деревней всей.
И не объять здесь неба сини,
Где места нет для лжи и зла.
Вот здесь живет душа России,
Чиста, свободна и светла.
***
Скажу: Россия – и представлю
И скорбный лик, и вечный стон.
Плач в небе журавлиной стаи,
Печальный колокола звон…
Как будто горю нет предела.
Многострадальная земля…
Душа Христа с креста слетела
И пала в русские поля.
Сергей Чепров